Детская и подростковая литература, Young Adult

— В тот вечер спутниками Марины Влади были известные дамские угодники, писатели и остроумцы Василий Аксенов, Анатолий Гладилин и Георгий САДОВНИКОВ.

Анатолий ГЛАДИЛИН в книге «Улица генералов. Попытка мемуаров» вспоминает, что в ресторан ЦДЛ допускали только членов Союза писателей, коим он стал очень рано:

— Из-за ЦДЛ со мной сильно подружился оперативник МУРа, он же чемпион Москвы по настольному теннису, Коля Леонов. Дело в том, что в ЦДЛ был лучший в Москве бильярд... Именно за ресторанным столиком Коля Леонов, с моей легкой руки, договорился с Жорой САДОВНИКОВЫМ, что они вместе напишут детектив. Писал, конечно, САДОВНИКОВ, а Коля его забрасывал материалом. Получился «Трактир на Пятницкой», опубликованный в «Юности». Когда я уехал, Колю уже некому было проводить в ЦДЛ, и пришлось ему самому срочно писать детективы, чтоб приняли в Союз писателей. В детективном жанре Леонов преуспел, по его книгам снимались фильмы и телесериалы. А началось все с простого желания попасть в ЦДЛ. Судьба.

Мемуары, как известно, тоже художественные произведения. Георгий САДОВНИКОВ написал вместе с Николаем Леоновым только одну повесть «Мастер», которая публиковалась в 1967 году в «Искателе». «Трактир на Пятницкой» 1968 года в «Юности» не печатался и имеет одного официального автора – Леонова. Подтверждений тому, приложил ли к нему руку и Георгий Михайлович, нет, разве что лингвистический анализ...

В свою очередь Георгий САДОВНИКОВ в вышеупомянутом мемориальном сборнике пишет:

— Я менял галсы, долго не мог найти свою новую прозу, а пока переводил национальных писателей. Работа с подстрочниками – занятие невеселое, рутинное, и я, в конце концов, решил себя развлечь, сочинил в жанре «вранья» повесть для подростков. «Продавец приключений» был издан «Детгизом», через год его переиздали, затем перевели на многие языки. Мой неожиданный и при этом будто бы успешный прыжок в детскую литературу заразил и Аксенова, и Гладилина, и они решили последовать примеру. Я привел Василия к своему редактору Елене Константиновне Махлах и представил: «Знакомьтесь: начинающий детский писатель Василий Аксенов!» Редакция встретила такого новичка с восторгом. С ним тотчас был заключен договор, Аксенов быстро написал современную сказочную повесть «Мой дедушка – памятник», в издательстве прочли, восхищенно заахали, и… рукопись легла в пыль, на полки. На звонки автора издатели отвечали что-то невразумительное.

Как выяснилось, редакция заподозрила, что Аксенов завуалировал намеки на события в Чехословакии, но недоразумение скоро разрешилось.

В «Моем дедушке – памятнике» Василий Павлович упоминает сюиту «известного композитора-авангардиста Джорджа Садовникера». А Георгий Михайлович главного персонажа книги «Спаситель океана» назвал Базилем Тихоновичем Аксенушкиным, отчество позаимствовав у Гладилина.

Анатолий Гладилин в детской фантастической повести 1975 года «Секрет Жени Сидорова», тоже не обошелся без друзей:

— На зимней даче жили дядя Вася и дядя Жора. Оба были усаты и немножечко полосаты (неровные линии загара, что ли?). У каждого был кот, тоже усатый и полосатый. Дядя Жора своего кота звал Васькой, а дядя Вася своего, соответственно, Георгием. Коты часто дрались. Дядя Жора и дядя Вася, наоборот, дружили. Дядя Жора работал садовником и продавал на базаре яблоки из своего сада, которые почему-то назывались «приключения». Дядя Вася чинил старые «Запорожцы» и иногда улетал на самолете (хобби у него было такое: дважды он так высоко поднялся, что ему было все равно куда поворачивать — к Луне или к Земле, расстояние до обеих планет оказалось одинаковым, но дядя Вася вовремя вспомнил, что забыл выключить дома электроутюг,— пришлось срочно поворачивать на Землю).

Отзывы

В детских книгах обычно главными героями являются дети. В советских — школьники. Даже у матершинника Юза Алешковского в цикле «Кыш и Двапортфеля» или у сноба Василия Аксенова в «Мой дедушка – памятник». Носовские коротышки, по сути, — те же дети.

Мало кто ощутил в «Продавце приключений» диссонанс: молодые персонажи повести – далеко не дети, и даже не отроки во Вселенной. Они вышли из этого возраста: у Петеньки, например, который озадачился поисками Самой Совершенной во времени и пространстве, уже растет кудрявая бородка.

Неплохой материал для анализа – отзывы любителей фантастики на портале «Фантлаб». Они делятся на три группы. Первые возмущаются:

— Читал в глубоком детстве и помню ощущение бреда и глупости, которые почувствовал от этого текста уже тогда. Ясно, что писалось как пародия, но всё равно бред полнейший.

— Начал читать, но уже кажется довольно бредово, если не сказать хуже, для 30-40-х годов сгодилось бы, но для 70-х слишком глупо и наивно, хотя как писали в аннотации к одному фантастическому изданию, что фантастика, как поэзия, и обязана быть чуточку глуповатой, естественно, при одном условии: сам фантаст не должен быть дураком, но здесь похоже не тот случай... Растянутое от перегрузок тело юнги, робот с личными вещами в узелке, долотом прорубленное смотровое окно при нахождении в безвоздушном пространстве, выход в космос в аквалангах и ластах, чтоб порезвиться в радиоволнах?! что серьёзно? я бы не советовал такую книгу детям.

Вторые вспоминают детские впечатления: космическая феерия, мол, замечательная сказка для младшего и среднего школьного возраста, но не интересная взрослым или-де «самая увлекательная космическая фантастика, перечитал раз пять». Сходясь во мнении: очень уж она простенькая.

Третьи как раз из тех, кто диссонанс почувствовал:

— На мой взгляд, только в раннем детстве она интересна. Многое мне показалось бестолковым и совсем не интересным. И раздражает повод для полета — искать Самую Совершенную для Петеньки. Неужели нельзя было что-то более детское придумать, чем любовная интрига? (риторический).

— Для своего времени вещь была достаточно популярная. Скорее уж не Мюнхгаузен, а космический «Капитан Врунгель». До Рабле, Свифта и Распе не дотягивает — слишком детская сатира для взрослых и слишком непонятная для детей. Но в детстве книга запомнилась. Перечитал — ни о чём, кроме ностальгии. Типа приколы 60-х годов.

Звездолет на грядке

Проще всего с первыми, которых шокировал звездолет, выращенный на грядке из игрушечного паровоза и стенных часов с боем. А также кот Мяука, превратившийся от перегрузок живой мохнатый коврик, в то время как часть экипажа погрузилась в ванны с подсолнечным маслом.

Все это – мера условности, правила игры, негласный договор автора с читателями. Мы же не заявляем, что «Из пушки на Луну» — бред и не пытаемся переквалифицировать роман Жюля Верна в ведомство фэнтези. Грубо говоря, для причисления к «научной фантастике» достаточно наукообразного основания для фантдопущений. Над чем тоже, конечно, можно поиздеваться: «ротор поля наподобие дивергенции градуирует себя вдоль спина и там внутре...». Но как не выстраивай объяснения, человек-невидимка по определению ничего видеть не в состоянии: свет должен отражаться и преломляться. Так что немалая часть научной фантастики – такой же звездолет на грядке.

Литературная игра с космической фантастикой возможна только тогда, когда понятия звездолет, перегрузки, герметичность, вакуум, нуль-транспортировка, иные обитаемые планеты и прочее понятны и привычны массовому сознанию. И их можно уже выворачивать наизнанку и ставить на попа («Бедный пастор», — подумал Штирлиц). И в этой игре Георгий САДОВНИКОВ гораздо смелее многих своих коллег — даже тех, кто писал позже.

Игры, в которые играют люди

По поводу простоты и детскости тоже есть сомнения. В 1-м номере журнала «Детская литература» за 1971 год опубликована рецензия В. Кантора на «Продавца приключений». Надо заметить, Владимир Кантор ныне доктор философских наук, который в 2005 году известным французским журналом «Le Nouvel Observateur» был включен в список двадцати пяти крупнейших мыслителей современного мира. С 1974 года работает в журнале «Вопросы философии», а в настоящее время (2024 год) входит в редакционную коллегию.

Владимир Карлович в рецензии обратил внимание на следующее:

— Нет буквально ни одного сюжетного хода, приема, нет таких особенностей языка или композиции фантастической и приключенческой литератур, над которыми бы он лукаво не посмеялся. Снимая все серьезные мотивировки действия героев, САДОВНИКОВ тем самым юмористически обнажает схему, каркас... При этом герои (и это придумано очень удачно) сами сознают свою пародийную условность и все время обсуждают правила, по которым должны протекать настоящие приключения... Я бы добавил, что это пародия, шарм которой в полную меру могут почувствовать только взрослые.

Именно так я сам недавно – спустя 50 лет после первого прочтения – проглотил на днях книгу Георгия САДОВНИКОВА. И только потом ознакомился с рецензией В. Кантора, поразившись полному совпадению впечатлений.

Аналогии есть: например, «Крики» Уэса Крэйвена, где персонажи фильма ужасов обсуждают и пытаются использовать правила, по которым строятся фильмы ужасов. Критики — в голос: «Постмодернизм! Постмодернизм!». А советский писатель САДОВНИКОВ даже и не знал такого слова:

— «Эге, мелочи-то мелочи, однако все это имеет отношение к чьему-то приключению, а ты не кто иной, как эпизодическое лицо в этом неизвестном приключении. И тебе суждено передать все, что увидел, когда остальные участники событий нечаянно наткнутся на тебя». Вот что я подумал и сказал себе: «Ступай-ка, браток, в таверну «Тихая гавань», где ты еще найдешь более подходящее место для случайной встречи. Там-то уж эти люди подсядут к тебе сами, не ведая того, что ты и есть тот нужный им человек, и у вас, как бы между прочим, завяжется разговор о том о сем, о том о сем, и тут ты между прочим все выложишь им. А затем поднимешься и уйдешь, даже не подозревая, будто кому-то сообщил нечто важное. Так себе, поболтал с приятными людьми о жизни». Вот что я сказал себе. И как по-вашему, верно?

— Вы рассудили со знанием приключенческого дела, — одобрил великий Астронавт.

Понятно, что повесть САДОВНИКОВА не существовала в безвоздушном пространстве. Не зря же он дружил с Анатолием Гладилиным и Василием Аксеновым. В конце 60-х на экраны страны вышли «Король-олень» Павла Арсенова и «Айболит-66» Ролана Быкова – фильмы, где режиссеры играли с условностями. Фильм Быкова, кстати, по раскованности, по духу, гротескности весьма близок «Продавцу приключений». И злодеи здесь гипертрофировано злодеисты и в то же время наивны, и обнажение приема налицо, когда в кадре то и дело появляются не персонажи, а актеры и участники съемочной группы.

Да и главная мысль фильма и книги – одна и та же: делайте добро, преодолевая опасности, и цените дружбу. Впрочем, разве не об этом все великие и не только великие приключенческие книги?

P.S. Проиллюстрировано рисунками Генриха Валька, C.Мухина (газета «Неделя», 1969) и — в основном — Буркхарда Лабовски из книги Georgij Sadovnikov «Der Abenteuerverkäufe», вышедшей в Берлине в 1974 году.